АЙХЕНВАЛЬД ЮЛИЙ ИСАЕВИЧ (ПСЕВД. Ю.АЛЬД Б.КАМЕНЕЦКИЙ)

(12.1.1872, Балта, Подольской губ. 17.12.1928, Берлин) литературный критик, переводчик, философ. Родился в семье раввина. Окончил в Одессе Ришельевскую гимназию ( 1890) и историко-филологический факультет Новороссийского университета (1894), получив диплом 1 -и степени и золотую медаль за философскую работу «Эмпиризм Локка и рационализм Лейбница». Печатался в газетах с 14 лет. После переезда в Москву (1895) преподавал в гимназии, университете им.А.Шанявского, на Высших историко-филологических женских курсах В.Полторацкой. Член Пушкинской комиссии Общества любителей российской словесности, ученый секретарь Московского психологического общества и секретарь редакции журнала «Вопросы философии и психологии». Театральный обозреватель. Член редакции журнала «Русская мысль» (1902-3, 1907-8). Сотрудничала газете «Русские ведомости» (1895-1902), в журналах «Научное слово», «Вестник воспитания», в 1911-19 в газетах «Речь», «Утро России». Выступал вначале преимущественно как переводчик и автор статей на философско-педагогические темы.Ф.Степун рисует портрет молодого А. «Застенчивый, тихий, ласковый, ко всем очень внимательный, духовно сосредоточенный и серьезный, источающий дыхание мягкости и благожелательности, всегда изумительно ровный и верный самому себе, чуждый социальнополитической злободневности». Литературное имя приобрел благодаря сборнику статей «Силуэты русских писателей» (СПб. 1906), где изложил главные принципы своего литературнокритического метода «принципиального импрессионизма». В основе его отказ от претензий на научность литературоведческого анализа, ибо литература «своей основной стихией имеет прихотливое море чувства и фантазии.. со всей изменчивостью его тончайших переливов... Одно то, что мысль и чувство разнятся между собой, делает литературу «беззаконной кометой в кругу расчисленных светил»; «искусство недоказуемо; оно лежит по ту сторону всякой аргументации». Методу А. отвечал жанр его работ литературно-критических эссе, изобилующих метафорами и афористичными формулировками. Как отмечал Ф.Степун, А. был «близок завет Фридриха Шлегеля, требовавшего, чтобы критическая статья представляла собою художественное произведение». «Легенда об Айхенвальде», сложившаяся в результате идеологизированной трактовки его творчества, создала упрощенный образ А. талантливого, но «несерьезного» критика, неисправимого субъективиста и интуитивиста. Еще более упрочилась эта легенда в советское время, когда работы А. попали в разряд запрещенных. В действительности А. располагал четкими эстетическими критериями и ясными общественно-политическими и нравственными идеалами. В представлении А. писательтворец выступает как жизнеутверждающее начало, одухотворяющее косную природу. «Писатель по отношению к своей материи зиждущая форма... Орфей, победитель хаоса, первый двигатель, он осуществляет все мировое развитие. В этом его смысл и величие». А. высказывал мысли о диалогически-коммуникативной природе искусства. Литературное произведение диалог между писателем и читателем, где читатель соавтор художника; оно неисчерпаемо: «писателя никогда нельзя прочесть до конца». Полемика между А. и критиками социологической ориентации особенно обострилась после публикации его работы о В.Белинском (1913), в которой А. утверждал, что Белинский «человек шаткого ума и колеблющегося вкуса», отличавшийся «умственной несамостоятельностью», отсутствием «широты духа и настоящей духовной свободы». Октябрьскую революцию А. встретил с неприязнью. По свидетельству И.Гессена, «А. был органическим противником всякого насилия... Отсюда непримиримая, буквально всепоглощающая ненависть к большевикам». Аналогичную оценку дал Г.Струве: «А, оставался таким же критиком-импрессионистом, каким был до революции... К большевистской революции и ее насилию над свободным творчеством он был непримирим». Перебиваясь после закрытия «буржуазных» газет случайными заработками, А. отказывался публиковаться в советских изданиях. Если в работе «Наша революция. Ее вожди и ведомые» (М. 1918), написанной в основном до октября 1917, он еще высказывал надежды на победу духовного начала в русском обществе, то в начале 20-х эти иллюзии полностью исчезли. В статьях «Похвала праздности», «Бессмертная пошлость», «Самоубийство», «Искусство и мораль» А, не столько критик, сколько философ. Определяя материализм как «цинизм, доходящий до величия», А. противопоставлял ему утверждающий духовную автономию личности спиритуализм. В статье «Писатель и читатель» защищал самодовлеющую сущность искусства, не подвластную злобе дня. Отстаивая такие взгляды, А. не мог вписаться в послеоктябрьскую российскую действительность, несмотря на то, что оба его сына стали коммунистами. Рецензируя сборник «Похвала праздности» (М* 1922), В.Полянский (П.Лебедев) писал, что А. «верный и покорный сын капиталистического общества, твердо блюдущий его символ веры, глубокий индивидуалист», По поводу его сборника «Поэты и поэтессы» (М., 1922), содержавшего, в частности, очерк о Н.Гумилеве, который был назван «поэтом подвига, художником храбрости, певцом бесстрашия», в «Правде» 2.6.1922 появилась статья «Диктатура, где твой хлыст» (подписана криптонимом О; многими, в том числе и самим А., приписывалась Л.Троцкому). В ней утверждалось, что А. «во имя чистого искусства» «называет рабочую советскую республику грабительской шайкой», и предлагалось «хлыстом диктатуры заставить Айхенвальдов убраться за черту в тот лагерь содержанства, к которому они принадлежат по праву...». В сентябре 1922 А. был выслан за границу вместе со многими учеными и писателями. Высылке предшествовали арест и сидение на Лубянке. В Берлине А. читал курс «Философские мотивы русской литературы» в Русской Религиозно-философской академии (с дек. 1922), часто выступал с лекциями и докладами. В конце 1922 был среди создателей литературного общества «Клуб писателей», принимал активное участие в деятельности созданного в 1924 Кружка друзей русской литературы, Вступил в Союз русских журналистов и литераторов в Германии, Сотрудничал в журнале «Новая русская книга», в рижской газете «Сегодня», но основным его пристанищем стала берлинская газета «Руль», где вел литературнокритический отдел. Вокруг А. группировался кружок литературной молодежи, среди участников которого был В.Набоков, назвавший А. в своих воспоминаниях «человеком мягкой души и твердых правил». Основной вклад А. в культурную жизнь русской эмиграции еженедельные «литературные заметки» в газете «Руль», в которых он утверждал, что нельзя теперь, как прежде, не быть публицистом: «Во все, что ни пишешь... неудержимо вторгается горячий ветер времени, самум событий, эхо своих и чужих страданий». В России, писал А., установилось «равенство нищеты и нищенской культуры», но «даже там, где беллетристы хотят присоединиться к казенному хору славословия, они то и дело срываются с голоса, потому что правда громче неправды... Талант органически честен». Искренними, правдивыми художниками в Советской России А. считал М.Зощенко, Вс.Иванова, Л.Лунца, Н.Тихонова; резко отрицательно оценивал проявления сервилизма, тенденциозности, насилия писателя над своим талантом в угоду политической конъюнктуре (В.Вересаев, М.Горький, В.Маяковский, А.Толстой, И.Ясинский и др.). Среди эмигрантов выделял И.Бунина, Б.Зайцева, А.Ремизова, И.Шмелева, поддерживал литературную молодежь М.Алданова, Н.Берберову, Г.Газданова, В.Набокова. Нередко обращался к мемуарному жанру: опубликовал в газете «Сегодня» цикл «Дай оглянусь...» о Л.Толстом, В.Короленко, А.Чехове, Вл.Соловьеве, Д.Мамине-Сибиряке и др.: в «Руле» о Л.Андрееве~, подготовил переиздание (включающее новые очерки) «Силуэтов русских писателей» (Берлин, 1923, т. 13; 1929, т. 1). Усилилась ориентация А, на классику: он подчеркивал, что эмиграция обязана сохранять и развивать культурные традиции, оборванные советской властью. В эмиграции литературно-критическая деятельность А. играла консолидирующую роль, поддерживая сложившуюся иерархию литературных авторитетов и ценностей.А. погиб в результате несчастного случая, попав под трамвай. «Вот и последний... Для кого теперь писать? Младое незнакомое племя... Что мне с ним? Есть какието спутники в жизни он был таким», откликнулся на его смерть Бунин. Осталась незавершенной начатая А. в Советской России книга «Диктатура пролетариата», задуманная как продолжение «Нашей революции», Соч.: Осколки воспоминаний // Лит-ра в школе, 1989, № 2; «Товарищество на пайках» // Час пик, 1992, 17 авг.; Русское общество и евреи: статьи // Вест. Еврейск, ун-та в Москве, 1992, № 1.