ШАЛЯПИН ФЕДОР ИВАНОВИЧ

(1.11.1873, Казань 12.4.1938, Париж) певец (бас), Родился в бедной семье крестьянина из деревни Сырцово Вятской губернии Ивана Яковлевича Ш.; мать Евдокия (Авдотья) Михайловна (урожд. Прозорова) из деревни Дудинской той же губернии. Уже в детском возрасте обладал красивым голосом (дискант) и часто подпевал матери, «подлаживая голоса». С 9 лет пел в церковных хорах, пытался научиться играть на скрипке, много читал, но вынужден был работать учеником сапожника, токаря, столяра, переплетчика, переписчика. В 12 лет участвовал в спектаклях гастролировавшей в Казани труппы в качестве статиста. Неуемная тяга к театру приводила его в различные актерские труппы, с которыми он кочевал по городам Поволжья, Кавказа, Средней Азии, работая то грузчиком, то крючником на пристани, часто голодая и ночуя на скамейках. В Уфе 18.12.1890 он впервые спел сольную партию (Стольник в «Гальке» С.Монюшко). В Тифлисе брал бесплатные уроки пения у известного певца ДУсатова, выступал в любительских и ученических концертах. В 1894 пел в спектаклях, проходивших в петербургском загородном саду «Аркадия», затем в Панаевском театре. 5 апреля 1895 дебютировал в партии Мефистофеля в опере «Фауст» Ш.Гуно в Мариинском театре. В 1896 был приглашен С.Мамонтовым в Московскую частную оперу, где занял ведущее положение и во всей полноте раскрыл свой талант, создав за годы работы в этом театре целую галерею незабываемых образов в русских операх: Иван Грозный в «Псковитянке» Н.Римского-Корсакова (1896), Досифей в «Хованщине» М.Мусоргского (1897), Борис Годунов в одноименной опере М.Мусоргского (1898) и др. «Одним великим художником стало больше», писал о 25-летнем Ш.В.Стасов. Общение в мамонтовском театре с лучшими художниками России (В.Поленовым, В, и А.Васнецовыми, И.Левитаном, В.Серовым, М.Врубелем, К.Коровиным и др. давало певцу мощные стимулы для творчества: их декорации и костюмы помогали в создании убедительного сценического образа. Ряд оперных партий в театре певец подготовил с тогда еще начинающим дирижером и композитором С.Рахмониновым. Творческая дружба объединяла двух великих художников до конца жизни Ш. Рахманинов посвятил певцу несколько своих романсов: «Судьба» (ел, А.Апухтина, соч.21, № 1), «Ты знал его» (ел.Ф.Тютчева, соч. 34, № 9) и др. В дальнейшем мировоззрение певца складывалось под воздействием общения с В.Ключевским, Стасовым, Римским-Корсаковым, И.Репиным, позднее с М.Горьким. Глубоко национальное искусство Ш. восхищало его современников. «В русском искусстве Ш. эпоха, как Пушкин» (Горький). В опоре на лучшие традиции национальной вокальной школы Ш. открыл новую эру в отечественном музыкальном театре. Он сумел удивительно органично соединить два важнейших начала оперного искусства драматическое и музыкальное, подчинить свой трагедийный дар, уникальную сценическую пластику и глубокую музыкальность единому художественному замыслу. «Ваятель оперного жеста», так назвал певца Б.Асафьев. . С 24.9.1899 Ш. ведущий солист Большого и одновременно Мариинского театров, с триумфальным успехом гастролировал за рубежом. В 1901 в миланском «La Scala» пел партию Мефистофеля в одноименной опере А.Бойто с Э.Карузо, дирижировал А.Тосканини. Мировую славу русского певца утвердили гастроли в Риме (1904), Монте-Карло (1905), Оранже (Франция, 1905), Берлине (1907), Нью-Йорке (1908), Париже (1908), Лондоне (1913-14). Божественная красота голоса Ш. покоряла слушателей всех стран. Его высокий бас, поставленный от природы, с бархатистым мягким тембром звучал полнокровно, мощно и обладал богатейшей палитрой вокальных интонаций. Эффект художественного перевоплощения изумлял слушателей не только внешним обликом (Ш. уделял особое внимание гриму, костюму, пластике, жесту), но и глубоким внутренним содержанием, которое передавала вокальная речь певца. В создании емких и сценически выразительных образов певцу помогала его необычайная многогранность: он был и скульптором, и художником (оставил свой автопортрет), писал стихи и прозу. Такая разносторонняя одаренность великого артиста напоминает мастеров эпохи Возрождения, не случайно современники сравнивали его оперных героев с титанами Микеланджело. Искусство Ш. перешагнуло национальные границы и повлияло на развитие мирового оперного театра. Многие западные дирижеры, артисты и певцы могли бы повторить слова итальянского дирижера и композитора Д.Гавадзени: «Новаторство Шаляпина в сфере драматической правды оперного искусства оказало сильное воздействие на итальянский театр... Драматическое искусство великого русского артиста оставило глубокий и непреходящий след не только в области исполнения русских опер итальянскими певцами, но и в целом, на всем стиле их вокально-сценической интерпретации, в том числе произведений Верди... В годы 1-й мировой войны гастрольные поездки прекратились. После Октябрьской революции 1917 Ш. занимался творческим переустройством бывших императорских театров, был выборным членом дирекций Большого и Мариинского театров, руководил (в 1918) художественной частью последнего. В 1918 был первым из деятелей искусств, удостоенных звания народного артиста Республики. Певец стремился уйти от политики, в книге своих воспоминаний он писал: «Если я в жизни был чемнибудь, так только актером и певцом, моему призванию я был предан безраздельно. Но менее всего я был политиком». Весной 1922 Ш. не вернулся из зарубежных гастролей, хотя долго считал свое невозвращение временным. Значительную роль в случившемся сыграло домашнее окружение. Забота о детях, страх оставить их без средств существования заставляли Ш. соглашаться на бесконечные гастроли. Старшая дочь Ирина осталась жить в Москве с мужем и матерью, Полой Игнатьевной Торнаги-Шаляпиной. Другие дети от первого брака Лидия, Борис, Федор, Татьяна и дети от второго брака Марина, Марфа, Дассия и дети Марии Валентиновны (второй жены) Эдуард и Стелла жили вместе с ними в Париже.Ш. особенно гордился сыном Борисом, который, по словам Н.Бенуа, добился «большого успеха как пейзажист и портретист». Федор Иванович охотно позировал сыну; сделанные Борисом портреты и зарисовки отца «являются бесценнейшими памятниками великому артисту...». На чужбине певец пользовался неизменным успехом, гастролируя почти во всех странах мира (Англия, Америка, Канада, Китай, Япония, Гавайские острова). С 1930 Ш. выступал в труппе «Русская опера», спектакли которой славились высоким уровнем постановочной культуры (реж.А.Санин). Особый успех в Париже имели оперы «Русалка», «Борис Годунов», «Князь Игорь». В 1935 Ш. избрали членом Королевской Академии музыки (вместе с А.Тосканини) и вручили диплом академика. В репертуаре Ш. было около 70 партий. В операх русских композиторов он создал непревзойденные по силе и жизненной правде образы Мельника («Русалка» А.Даргомыжского). Ивана Сусанина («Иван Сусанин» М.Глинки), Бориса Годунова и Варлаама («Борис Годунов»), Ивана Грозного («Псковитянка»), Досифея («Хованщина»), Олоферна («Юдифь» А.Серова), Алеко («Алеко» Рахманинова), Фарлафа («Руслан и Людмила» Глинки), Еремки («Вражья сила» Серова), Демона («Демон» А.Рубин111тейна), Кончака («Князь Игорь» А.Бородина). Среди лучших партий в западноевропейской опере Мефистофель («Фауст» Гуно и «Мефистофель» Бойто), Дон Базилио («Севильский цирюльник» Дж.Россини), Лепорелло («Дон Жуан» В.Моцарта), Дон Кихот («Дон Кихот» Ж.Массне). Столь же велик был Ш. в камерно-вокальном исполнительстве. Здесь он привнес элемент театральности и создал своеобразный «театр романса»; «Титулярный советник» (ел.П.Вейнберга, муз.А.Даргомыжского), «Старый капрал» и «Червяк» (ел.В.Курочкина, муз. Даргомыжского), «Семинарист» (ел. и муз. Мусоргского). Его репертуар включал до 400 песен, романсов и др. жанров камерно-вокальной музыки. В число шедевров исполнительского мастерства вошли «Блоха», «Забытый», «Трепак» Мусоргского, «Ночной смотр» Глинки, «Пророк» РимскогоКорсакова, «Два гренадера» Р.Шумана, «Двойник» Ф.Шуберта и др., а также русские народные песни «Прощай, радость», «Не велят Маше за реченьку ходить», «Из-за острова на стрежень». В 20-30-х им было сделано около 300 грамзаписей. «Люблю грамофонные записи..., признавался Ш. Меня волнует и творчески возбуждает мысль, что микрофон символизирует собой не какую-то конкретную публику, а миллионы слушателей». Певец был очень требователен к записям, среди его любимых запись «Элегии» Массне, русских народных песен, которые он включал в программы своих концертов на протяжении всей творческой жизни. По воспоминанию Асафьева, «широкое, могучее неизбытное дыхание великого певца насыщало напев, и, слышалось, нет предела полям и степям нашей Родины». Вдали от родины для Ш. были особенно дороги встречи с Рахманиновым, с русской балериной Анной Павловой.Ш. был знаком с Тоти Даль Монте, Морисом Равелем, Чарли Чаплиным, Гербертом Уэллсом. В 1932 снимался в фильме «Дон Кихот» по предложению немецкого режиссера Георга Пабста; фильм пользовался популярностью у публики. Оказавшись в эмиграции уже на склоне лет, Ш. тосковал по России, потерял жизнерадостность и оптимизм, не пел новых оперных партий, часто болел. В мае 1937 врачи поставили ему диагноз лейкемия, через год он скончался. До конца своей жизни Ш. оставался русским гражданином, он не принял иностранного подданства, мечтал быть похороненным на родине, Его желание исполнилось: прах певца был перевезен в Москву и 29,10.1984 захоронен на Новодевичьем кладбище.